Тайна смерти Императора — часть третья

Больной промучился сутки и почувствовал облегчение — 18-го января он уже принимал министров. Петр явно не собирался расставаться с жизнью: он обсуждал массу государственных дел, давал распоряжения, а с герцогом Голштинским, женихом старшей дочери Анны, проговорил почти час. И ни слова о завещании. Однако «в ночь с 20 на 21-е, — сообщает в записках де Кампредон, — с ним сделался жестокий припадок задержания мочи…

Призвали на совет нескольких врачей и между прочим некоего весьма сведущего итальянца по имени Азарини… он признал болезнь царя излечимой, если последуют предлагаемому им способу лечения. А именно: извлекут из мочевого пузыря заключенную и гниющую в нем урину, чем предупредится воспаление, а затем примутся за лечение язвочек, покрывающих, по общему мнению врачей, шейку мочевого пузыря. Иоганн и Лаврентий Блументросты [придворные врачи] отвергли сначала совет, поданный не ими, и продолжили свое пальятивное лечение [травами], так что до субботы положение царя нисколько не улучшилось. К вечеру этого дня ему сделалось хуже, а ночью с ним сделались такие судороги, что все думали, что он не перенесет их. За судорогами последовал сильный понос, а в воскресенье утром заметили, что урина издает сильный гнилостный запах. Итальянский врач снова обратил на это внимание прочих врачей и снова стал настаивать на необходимости извлечь урину из мочевого пузыря [с помощью катетера]. Тем не менее это отложили до следующею дня; и только в десять часов утра хирург, англичанин по имени Уильям Горн, удачно сделал эту операцию. Извлечено было до четырех фунтов урины, но уже страшно вонючей и с примесью частичек сгнившего мяса и оболочки пузыря. Царь же почувствовал облегчение». Здесь бросается в глаза вторая странность: поразительная нерасторопность придворных медиков. Если бы не сторонний специалист Азарини, Петра так и лечили бы травами, хотя раньше ему не раз делали катетеризацию. Что это? Непрофессионализм или сознательное затягивание лечения в интересах Екатерины и Меншикова?

Орудие. Роковая каша.

24-го января Петру стало легче: лихорадка спала, боли утихли, а урина стала чище. Азарини считал, что жизнь императора уже находится вне опасности, а де Кампре­дон даже выражал уверенность, что через шесть дней царь сможет вернуться к государственным делам. Это не могло не волновать Екатерину и Меншикова. «Царица и ее друзья, — писал в донесении де Кампре­дон, — опасались, как бы слабость духа, подавленного бременем страшных страданий, не побудила его изменить как-нибудь свои прежние намерения». То есть как бы Петр не написал завещания, отказав Екатерине от престола.

26-го января Петр почувствовал в себе силы заняться делами. Он потребовал письменный прибор, но вначале изъявил желание подкрепиться. По словам историка-медика Георгия Абеавы, ему подали разварную осетрину с гречневой кашей, сваренной на воде и заправленной гусиным салом. После приема пищи у императора начались судороги и он потерял сознание. Очнувшись, он не мог говорить и двигать правой рукой и ногой. Все попытки что-то сказать оказались неудачными, утомленный больной впал в полузабытье, издавая только глухие стоны от возобновившихся болей.

Что же такое было в кушанье? Это третья загадка в истории: уж больно вовремя еда была подана, как раз когда Петр собирался (или недоброжелатели считали, что собирался) продиктовать свою последнюю волю. Вскоре у больного началась горячка и бред. Сознание лишь изредка возвращалось к нему. Возможно, новая порция яда (если таковая была) усугубила течение болезни, усилив воспалительные процессы в организме. Моча задерживалась в мочевыводящем канале, что привело к уремии — отравлению организма токсическими продуктами азотистого обмена.