Путешествие на Камчатку — часть четвертая

Подводное подслушивающее устройство, названное «коконом», по заказу военно-морской разведки разработала фирма AT&T Bell Laboratories. Сигнал с кабеля снимался индуктивным способом (без гальванического подключения к линии связи и даже без разрушения его защитного рукава) с помощью электромагнитных захватов-прищепок. Аппаратура «кокона» усиливала сигнал, демодулировала его и записывала на пленку. Питался подводный супердиктофон от радиоизотопного термоэлектрического генератора, который позволял автономно работать более десяти лет. Раз в три месяца к «кокону» подходила американская субмарина, с помощью водолазов перезаряжала кассеты с пленкой и, забрав записи, уходила на базу.

На случай провала операции Ivy Bells у американцев была юридическая «отмазка»: дескать, «ядерный диктофон» располагался вне территориальных вод СССР, да и непосредственного подключения к кабелю связи не было. А улавливать электромагнитные волны, излучаемые различными устройствами, национальные законы и международные конвенции не запрещают — этим, в частности, занимаются корабли и самолеты дальней радиоэлектронной разведки.

Электронные «уши» пролежали на дне Охотского моря почти десять лет, за это время американцы трижды модифицировали аппаратуру, но эффективность операции Ivy Bells историки спецслужб оценивают неоднозначно. Американские исследователи уверяют, что деньги налогоплательщиков были потрачены не зря и из советского кабеля удалось «выкачать» много важной стратегической информации, в том числе и касающейся испытаний межконтинентальных ракет. Российские же военные считают, что, несмотря на отсутствие аппаратной защиты (так называемого «зашумления»), вся важная информация с Камчатки на материк шла в режиме ЗАО и не поддавалась расшифровке простыми методами. Истина, похоже, где-то посередине.

Каким образом о прослушке узнала наша контрразведка? Командующий Тихоокеанским флотом адмирал Владимир Сидоров, которому в апреле 1981 года поручили сделать заявление для прессы, рассказал, что подводный диктофон обнаружили благодаря браконьерам. Промышляя в запретном районе, они зацепились тралом за непонятный предмет на дне, затем, пытаясь вытащить снасть, повредили кабель, а когда поняли, что натворили что-то страшное, быстро смотали удочки. Кабельное судно Тавда, прибывшее для восстановления линии связи, отправило на берег радиограмму: мол, вместе с браконьерской сетью подняли на борт шестиметровый цилиндр весом около семи тонн, который сильно нагревается на воздухе да еще «фонит» радиоактивным излучением. Контрразведка Дальневосточного военного округа встала на уши, на Камчатку слетелись флотские специалисты, сотрудники центрального аппарата КГБ… Рассказы добровольцев, согласившихся вручную деактивировать «кокон»(предполагая, что внутри может стоять система самоликвидации, находку сначала хотели подорвать на полигоне — от греха подальше), можно найти в интернете — эти люди получили ордена и медали. Радиоизотопный модуль отправили на Семипалатинский полигон, а разведывательную аппаратуру — в Москву.

История с браконьерами и тогда вызывала у многих улыбку, а истинный канал утечки информации о «коконе» американцам выдал полковник КГБ Виталий Юрченко, бежавший в США четыре года спустя. Он рассказал о бывшем сотруднике американского Агентства национальной безопасности (АНБ), который в 1980 году вышел на контакт с вашингтонской резидентурой КГБ. Вспоминая, какие специфические сведения незнакомец предоставил в качестве аванса, Юр­ченко сделал вывод, что именно этот человек раскрыл советской разведке и тайну «кокона». На установление личности агента-инициативника ФБР потребовалось пять лет — им оказался Рональд Вильям Пелтон. В 1986 году он был признан виновным в шпионаже в пользу СССР и приговорен к трем пожизненным срокам заключения.